«Трудовая армия» – звучит вполне обнадёживающе, не правда ли? Неправда. Спросите у немцев, сосланных приносить обществу пользу в тех самых трудовых лагерях.

Все началось 22 июня 1941 года, когда стало известно о нападении Германии на Советский Союз. Вместе с этой новостью мой прадедушка Беккер Иван Генрихович 1915 года рождения, и все остальные немцы, проживавшие в европейской части страны, узнали, что им больше нет места здесь, на земле, ставшей для них родиной.

А почти через месяц вышел Указ Президиума Верховного Совета «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья». Прадедушка с семьёй жил тогда в небольшом селе с любопытным названием Баланда под городом Калининск, Саратовской области. Войска прибыли в их село незамедлительно – на сборы дали 24 часа, брать разрешалось только ручную кладь. Столь срочную депортацию объяснили тем, что среди немецкого населения обнаружилось множество диверсантов и шпионов.

Ни в чем не повинные люди – женщины, старики, дети – под присмотром военных прибыли на пункты сбора, где их погрузили в товарные вагоны и отправили в путь. Места было мало, так же, как и воды и еды. Но больше пугала неизвестность: сколько еще ехать, а, главное, куда? Прадедушка рассказывал, как они радовались соломе, так как было, что постелить, чтобы поспать. От болезней и холода многие умирали в пути.

Что держало людей в такой непростой ситуации, так это надежда. Надежда на то, что, приехав, все закончится, они начнут новую жизнь – без боли и унижений. Оправдались эти надежды? Судите сами.

Конечным пунктом пути, полного боли и унижений, стал Казахстан. В официальных документах эта территория называлась «изобилующие пахотной землей районы». Так оно и было, если не упоминать, что кроме пахотной земли здесь не было ничего. Наспех построенные бараки – вот, что стало их домом.

Прадедушка при жизни не особо охотно рассказывал про тяготы своей жизни. Да никто и не настаивал особо – ясное дело. Теперь только жаль, что многого мы и наши потомки так никогда и не узнаем.

Уже в начале 1942 года мужчин старше 15 лет и женщин старше 16 забрали в рабочие колонны. Это их потом прозвали «трудармией». Прозвали сами немцы, чтоб хоть как-то повысить свой социальный статус. На деле это больше походило на колонию строгого режима – распорядок строго по режиму, работа под командой начальника колонны, выход строго по пропускам, по периметру проволочные ограждения, за отказ от выхода на работу или попытку бегства – высшая мера наказания, расстрел. Одних отправили на рудники, других на лесозаготовку, третьих – на строительство железных дорог.

Прадедушка оказался в числе последних – со станции Челябинск их отправили сооружать Южно-Уральскую железную дорогу. Расселили в казармах-бараках, несложно догадаться, каким было состояние трудармейцев без нормального питания и обогрева. Теснота, тяжелый труд зачастую свыше 12 часов в день и отсутствие теплой одежды доводило людей до отчаяния. По воспоминаниям прадедушки, однажды один из трудармейцев обратился к начальнику с просьбой помочь талонами на дополнительный хлеб. А тот в ответ лишь сухо крикнул: «Ступай к своему Гитлеру за хлебом!» Изможденные и истощенные, они продолжали работать – по снегу многие даже без обуви волокли тяжелые стальные балки для рельсов, спотыкались и падали, обессиленные, задыхаясь в снегу. У ограждений лежали сложенные тела тех, кто не вытерпел. Их хоронили в общей могиле весной, когда сходили снега. Мой прадед, Беккер Иван Генрихович выстоял перед лицом невиданных испытаний, веря, что впереди его ждет счастье и радость встречи

Повстречать жену и дочь ему все-таки удалось, но очень нескоро. Невероятным образом предчувствуя грядущие страшные перемены, в 1939 г. его супруга Беккер Катерина Фридриховна с матерью отправилась в Среднюю Азию в поисках лучшего места для спокойной жизни.  И нашла его в Узбекистане, в г. Фергана в семье местного фермера. В 1940 году родилась её дочь и моя бабушка – Яшкова Нина Ивановна. Немецкую фамилию для своей дочери прабабушка намеренно поменяла на русскую, чтобы обезопасить ее от возможных нападок. Отчество же напоминало о супруге и вселяло надежду на встречу.

С началом войны мужчин в городе практически не осталось, и вся, даже самая тяжёлая, работа легла на плечи местных женщин. С маленьким ребенком Катерина Фридриховна не могла тяжело работать, а вот ее маму мобилизовали сначала на сельскохозяйственные работы, а затем привлекли трудиться в новых нефтяных месторождениях. Трудились самоотверженно, да и строжайшую трудовую дисциплину никто не отменял – условия были очень жестокими. В начале 1942 года женщины Ташкента обратились с призывом ко всем женщинам Узбекистана заменить эвакуированным детям и сиротам их родителей.  Многие семьи откликнулись на этот призыв, в семье того самого фермера вместе с моей бабушкой стали воспитываться еще трое детей.

Та самая встреча состоялась в 1956 году, когда со спецпоселенцев-немцев стали снимать ограничения. В 16 лет бабушка Нина впервые встретила своего отца. «Одетые в старую красногвардейскую форму, которую по всей видимости сняли я раненных, с заплатами на местах пулевых прорех, отец и еще десяток его товарищей были доставлены в город в грузовике…» — бабушка не раз начинала рассказ о том дне, но каждый раз замолкала. Никто и не настаивал на продолжении – все было видно по глазам. Но все же изредка она делилась своими воспоминаниями об отце – рассказывала, что «говорил он мало, а ел всегда много, как будто все еще не мог наесться».

В 1967 году родилась моя мама, Яшкова Наталья Геннадьевна.
После распада Советского Союза в 1991 году прадедушку наградили медалью с изображением Сталина, как труженика тыла, а он, как и многие дожившие до тех дней трудармейцы, отказался. В 2001 году прадедушки не стало. Вскоре ушла и его супруга.

Бабушка и вся наша семья до сих пор вспоминает прадеда, Ивана Генриховича Беккер, как настоящего героя, который не сломился перед сложными обстоятельствами, и его супругу, Беккер Катерину Фридриховну, не опустившую руки и не потерявшую надежду встретить своего любимого спустя долгие годы. А я намерена бережно хранить историю нашей семьи и передать её своим детям.